“Прежде всего, это был исключительно церковный человек, т. е. у него была исключительно церковная аксиология и критериология. Он всё расценивал с точки зрения примата Церкви. Церкви, а не государства; Церкви, а не прогресса; Церкви, а не светских предрассудков, и т. д. <…> Он стоял на безусловно правильном и единственно возможном понимании единства Церкви. Церковь — одна. Других церквей нет и быть не может. Всё, что не согласно с этой единой Церковью, в смысле ли вероучительном, в единстве догматического предания или в смысле каноническом, в единстве богоустановленной иерархии, — всё это ересь, раскол, само­чинное сборище. <…> Рим для него был так же еретик и больше ни­чего. Он отрицал у католиков всё, кроме права называть­ся еретиками. <…> Известен его афоризм, что папа – простой мужик. <…> У митрополита была своя православная вера в царст­во и царя, вера чисто византийская, теократическая. Царь не был для него политической формулой, как для всех бюрократов, политиков или просто «союзников». Царь — это был догмат веры. Это была часть его вероисповедно­го символа”

Архимандрит Киприан (Керн)