Наталья Нестеренко

Аланский Богоявленский женский монастырь – форпост на въезде в Алагирское ущелье, на дороге, которая соединяет Северную и Южную Осетию. Молодая по возрасту обитель стала настоящим духовным центром не только Осетии, но и всего Кавказа. Не случайно именно здесь был создан Реабилитационный центр для детей – жертв теракта в Беслане и беженцев из Южной Осетии.

Благодаря трудам насельниц монастыря публикуются богослужебные тексты на осетинском языке. Приезжающие сюда паломники и гости чувствуют благодать Божию и любовь монахинь, которая в каждом камешке, каждом цветнике, посаженной орешине и яблоне, каждой молитве за родную осетинскую землю, Кавказ и всю Россию. Монастырь поистине пример Православия на Аланской земле.

Аланский Богоявленский женский монастырь

«Когда ты занят помощью детям и людям в их горе, то сам исцеляешься»

Мы беседуем с матушкой Нонной, настоятельницей монастыря, во дворе обители в день ее рождения, рядом с памятником почитаемому в Северной Осетии старцу – духовному отцу насельниц Ипполиту (Халину), некогда настоятелю Свято-Николаевского мужского монастыря. Из храма во имя преподобномученицы Елисаветы и инокини Варвары доносится молитва на русском и осетинском языках. Нашу долгую беседу то и дело прерывают приезжающие со всей Осетии поздравить матушку с ее юбилеем. По-кавказски щедро она обнимает каждого гостя, приветствуя и благословляя в путь. А они все едут и едут.

Мать настоятельница Нонна (Багаева) – в миру историк, режиссер осетинского телевидения и автор программы «Портрет на фоне гор» – вспоминает свой путь в монашество. Как отправилась она, тогда еще не знавшая о Православии толком ничего, в Рыльский монастырь для знакомства с очередным персонажем для своей программы – старцем Ипполитом. Короткие, но проникновенные беседы с батюшкой и его молитвы определили ее дальнейшую судьбу.

Матушка Нонна с бывшими заложниками

– Переступив порог, я окунулась в такую жизнь, которой раньше не знала. Время, пространство – все иное, другие ценности. Ничего не понимая в православном христианстве, я уловила, что есть что-то другое, отличное, что мне бы хотелось узнать и частью чего мне хотелось бы стать. Первые впечатления от Рыльского монастыря совпали с тем, что мне прививал отец, хотя он не был крещенным на тот момент, – это отсутствие рвачества, карьеризма, простота в отношениях, но не та, что хуже воровства, а та, что от мудрости великой, от желания умалиться перед Богом и ближним. Я поняла, что хочу быть в этой среде.

Она приняла постриг в 2002 году, получив благословение от старца Ипполита не только на монашеский путь, но и основание женской обители в Алагире.

Побежали к старцу, и он пророчески сказал: «Это не самое страшное. Вас еще весь мир оплакивать будет!»

– Я хотела переехать в станицу Архонскую: там казаки живут, и мне казалось, что там будет легче, с верующими, православными. Но батюшка стукнул кулаком по столу и произнес: «Уалладжир!» Это по-осетински означает Верхняя Осетия. «Где-то там от вас в семи километрах есть заброшенный дом отдыха – это и будет территория будущего монастыря. И молись – Господь укажет». Сказал, что будет домик и рыбка будет. Мне стало смешно: где там рыбка, в предгорье?!

Когда в Кармадонском ущелье сошел ледник Колка, в Рыльском монастыре как раз была группа паломников из Осетии. Люди были напуганы, доходили слухи, что снесло села даже на равнине. С этими страхами побежали к старцу и тогда он пророчески сказал: «Это не самое страшное, вас еще весь мир оплакивать будет!»

Сестры прибыли в Алагир в мае 2002 года и обосновались в недостроенном доме, купленном по благословению старца его духовными чадами, посреди обычной городской улицы. Трудов на новом месте было много, опыта строительства и средств мало, но трудности не испугали сестер: они горели желанием монашествовать на родной земле и молиться за весь Кавказ. В декабре этого же года любимого старца Ипполита не стало.

Архимандрит Ипполит (Халин)

Сестричество обретало в Алагире до 2004 года. С приходом на Ставропольскую и Владикавказскую кафедру владыки Феофана (ныне митрополит Казанский и Татарстанский) жизнь общины изменилась. Владыка сразу сказал, что надо искать другое место для обители, жить на городской улице монахам не стоит. И стали активно искать место. После его обращения к главе района сестрам были выделены 15 га земли и полуразрушенные помещения бывшего пансионата в пяти километрах от Алагира.

Открытие центра. Архиепископ Ставропольский и Владикавказский Феофан(Ашурков) и архиепископ Берлинский и Германский Марк (Арндт)

– Когда я увидела снег на озере, лес, тишину… поняла, что это то место, где будет наша обитель. И готова была уже жить здесь с сестрами. «Не побоишься в лесу жить?» – спросил меня владыка.

Тогда сестры и не знали, чего им предстоит еще бояться.

– Тут не было ни света, ни газа, ни воды, ни стекол, ни окон… Ночью задвигали старым шкафом дверь и слышали, как собаки по коридору бегают. Было страшно, но страшнее был теракт в Беслане и война в Южной Осетии. Мы поселились в июле, а в сентябре грянул Беслан, и думать о себе было уже некогда.

Женский Богоявленский монастырь – ровесник бесланской трагедии. Господь не случайно выбрал эту обитель для утешения бесланцев и исцеления их боли.

1 сентября 2004 года чеченские террористы захватили школу в Беслане. Тогда в заложниках оказались 1128 человек. 334 человека, из которых 186 детей, погибли… Это официальная статистика. Но потом последовали инфаркты, инсульты, суициды и другие смерти, ставшие продолжением трагедии для Осетии. В первые дни было понятно, что душевные травмы заложников не заживут так быстро, как хотелось. Для этого требовалось не только время, но еще много усилий, а главное – любви.

Школа в Беслане, 2004 год. Фото: photochronograph.ru

– На следующий день после трагедии в школе к нам поехали бесланцы с вопросами: «А где был ваш Бог?» Я не могла ни плакать, ни молиться, и у меня не было ответа людям. На меня такое оцепенение нашло от боли и бессилия. Потом я пересказывала этот вопрос нашему другу, протоиерею Андрею Сикоеву, который вместе с владыкой Феофаном придумал идею создания реабилитационного центра для пострадавших, и он, не задумываясь, сказал: «Христос был там, в спортзале, вместе с заложниками»

Вспоминая это время, матушка сетует на то, что духовно не окрепшие сестры буквально приняли на себя роль утешителей, психологов, педагогов, кризисных и социальных работников. Через несколько дней после теракта в монастырь приехал владыка Феофан с незнакомым монахиням иереем. Это был берлинский священник Андрей Сикоев, осетин по происхождению. По благословению священноначалия он на третий день после теракта привез целый самолет самого современного медицинского оборудования, купленного на пожертвования приходов РПЦЗ по всему миру.

Развалины на месте дома для паломников

На тот момент в обители было всего 10 сестер, из которых четверо в преклонном возрасте. Опыт служения людям стал поистине уникальным для монахинь.

Ты видишь, как женщина, потерявшая ребенка, причастилась и помолилась, – и сам начинаешь дышать

– Нас никто не заставлял это делать, создавать реабилитационный центр для детей – мы хотели себя спасти. В тот момент ничем не помогать Беслану – это значит сойти с ума от горя. А когда ты занят помощью этим детям и людям в их горе, то ты сам исцеляешься. Ты видишь улыбку ребенка – и в ответ ему улыбаешься. Ты видишь, как женщина, потерявшая ребенка, причастилась и помолилась, и сам исцеляешься. Ты начинаешь дышать.

Строительство реабилитационного центра стало историческим событием в жизни Церкви: это был первый совместный проект двух епархий – Берлинской и Владикавказской – тогда еще не воссоединившейся Русской Церкви. Молитвами двух архиепископов, Ставропольского и Владикавказского Феофана и Берлинского и Германского Марка, центр был построен и оборудован за неполных два года.

– Нам было тяжело одновременно строить монастырь и принимать людей в реабилитационный центр. Но я не жалею ни одной минуты, потому что я видела в этом волю Бога и это было послушание сестер монастыря.

Сегодня вся Осетия знает Богоявленскую обитель по ее делам милосердия, а монахини знают сотни детей и семей в Беслане. Медицинская и психологическая помощь в сочетании с удивительной красотой природы, молитвенной тишиной, благодатью Бога и необыкновенной любовью сестер стали целительными для жертв бесланской трагедии.

Мамы Беслана в Елизаветинском центре

– Принимали целыми классами вместе с педагогами. Приезжали мамы, у которых родились дети после теракта. У нашей прихожанки, друга монастыря Марины Пак погибла во время захвата заложников единственная дочь – Света Цой. И Марина усыновила шестилетнего мальчика – он рос на наших глазах.

Сегодня дети, сидевшие в спортивном зале, захваченном террористами, выросли, и мы до сих пор поддерживаем связь. Вчерашние школьники создают сегодня семьи. И уже не понаслышке знают, что такое монастырь, какова там жизнь и кто такие монахи, как заходить в храм, как молиться, как сопереживать, радоваться и любить. Сотрудники центра и монахини делали все возможное, чтобы люди, видевшие глазами ад, смогли вновь увидеть этот мир добрым, а людей любящими

Мало, кто мог представить, что спустя четыре года осетинский народ вновь будет сотрясаться от боли и страданий, а сестры из Богоявленского монастыря окажутся снова на передовой. В августе 2008 года в Южную Осетию пришла война.

Август 2008 года. Монахиня Маргарита с самой младшей беженкой на руках

Матушка вспоминает первые дни войны и обстрела соседнего Цхинвала:

– Бесконечные обстрелы Цхинвала нас не удивляли: стреляли часто. Но о начале войны мы не узнали: у нас не было интернета, не было телефона, мы не слушали радио, не смотрели телевидение. О том, что Цхинвал уже поливают «градами», узнали утром 8 августа от военных чиновников и сотрудников миграционной службы, которые приехали к нам с вопросом, сколько беженцев мы можем принять. За день провели в монастырь интернет. Владыка Феофан благословил принимать беженцев, и мы сразу же подготовили сто мест в реабилитационном центре для приема людей, хотя он рассчитан на 25 человек. Освободили все, что можно, все помещения. Потом приехали военные хирурги с просьбой дать им помещение для легкораненых, потому что больница не справлялась. Мы подготовили комнату с 12 койками для них. Очень быстро наладили питание на дороге, ведущей в Цхинвал. Трапезная работала как конвейер, кормили всех. Потом военные пошли и неподалеку разбили свою базу. Мы им пропустили воду, организовали костры: что могли, всё сделали. Наш монастырь был пунктом, где останавливались все транзитные беженцы, наладили поиск людей. Это все сделано было к 9 августа. В этот день я уехала в Южную Осетию, чтобы понять, что еще с сестрами мы можем сделать для людей. И там мы попали под бомбежку.

Возвращаясь в монастырь, матушка и ее попутчики заметили на дороге женину с восемью детьми. Выяснилось, что это многодетная семья: отец и два сына остались в Цхинвале, а мать и другие дети бежали от войны. Матушка Нонна взяла их с собой и привезла в обитель. Позже, когда двое мальчиков воссоединились с семьей, они всем рассказывали, как «женщина в черном и с большим крестом спасла их маму и сестер с братьями».

Массовое крещение на монастырском озере

Обитель стала и центром гуманитарной помощи: жертвователи, сочувствующие, неравнодушные к боли южных осетин отправляли в монастырь посылки, и сестры собирали комплекты и распределяли их между нуждающимися. Когда беженцы вернулись в Южную Осетию, сестры стали возить гуманитарную помощь через перевал, раздавали в Цхинвале, посетили десятки сел с сентября по декабрь.

Раздача гуманитарной помощи в Южной Осетии

Для меня, когда говорят: «Лишь бы не было войны», это не просто слова – это прожитая жизнь

– Сегодня наши беженцы, которых мы принимали в монастыре, приезжают к нам. Мы крепко дружим, многих крестили, хотя по традиции монахи не становятся крестными. Но тогда было не найти крестных родителей, так что и мы все мамы. Самой маленькой беженке был тогда всего месяц. Сейчас Алине 10 лет, и она любит у нас бывать.

Когда они едут мимо из Южной Осетии, то обязательно заезжают к нам. Привозят нам вкусного южного сыра, вина.

Для меня, когда говорят: «Лишь бы не было войны», это не просто слова. Это прожитая жизнь. Когда ты думаешь и молишься о ребятах, которые погибли за то, что можно было бы решить мирным путем, ты понимаешь, что те, кто разыграл войну, рано или поздно сядут за стол переговоров, улыбнутся и пожмут руки, а этих молодых ребят уже нет в живых, то становится невыносимо горько.

Чем сегодня живет реабилитационный центр

К нашему долгому разговору присоединяется директор Детского реабилитационного центра имени великой княгини Елизаветы, благочинная монастыря матушка Георгия (Бестаева). Она ведет к святым озерам монастыря, указывая на скрывающееся в лиственных деревьях здание реабилитационного центра: «Это наш маленький рай!» И, правда: так, наверное, должен выглядеть земной рай для исцеления детских ран и боли.

Бывшая заложница Милана Адырхаева

Матушка Георгия с сожалением замечает, что центр сегодня не функционирует в полной мере, как раньше. Нет финансирования. Изначально программа реабилитации пострадавших бесланцев была рассчитана на два года, финансировали ее Немецкий детский фонд и Берлинская и Германская епархия РПЦЗ. По окончании программы монастырь, согласно официальному договору, мог начать использовать Центр по своему усмотрению. Но бесланцы по-прежнему нуждались в помощи и просили монастырь их принять. Помимо них в центр начали обращаться социальные службы, школы с просьбой помочь детям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации.

Матушка Нонна подводит под благословение к старцу Илию Тамилу, дочь погибшей учительницы Алены Дзуцевой.

И сестры решили продолжить работу, хотя не представляли еще, как монастырь будет финансово справляться с такой задачей:

– Помню, матушка Нонна в то время говорила: «Это послушание нам дал Бог. Центр был построен и оснащен даже раньше храма». И Господь показал свою волю. Без всяких финансовых перспектив работа центра не останавливалась. Откуда-то брались деньги. То один добрый знакомый пожертвовал монастырю значительную сумму в память о своей матери, погибшей при обстреле Цхинвала, то друг монастыря направил к нам благотворительный фонд из далекого Ханты-Мансийского округа. Потом четыре года мы получали государственную поддержку по программе финансирования некоммерческих организаций.

С 2007 по 2015 год центр работал круглогодично, за 10 лет работы принял более 6 тысяч детей разного возраста.

Паломничество в Свято-Успенский мужской монастырь. Аида и Дана (на переднем плане) – бывшие заложницы. Сейчас они уже студентки

С 2009 года центр стал получать много просьб из разных районов Южной и Северной Осетии помочь и поддержать детей из семей, находящихся в трудной жизненной ситуации, из неполных семей, оказавшихся на воспитании бабушек и дедушек, семей, где есть зависимые родители, психические больные. Обращались не только родственники, но и социальные центры. Так центр много лет тесно сотрудничает с районным Управлением соцзащиты.

– Мы детей никогда не искали, они приходили к нам сами: через родителей, добрых людей, учителей, чиновников. А наше дело помогать по заповеди Спасителя «Просящему у тебя дай». Были потрясающие случаи. Как-то в монастырь прямо с трассы зашли двое детей. Одному 15 лет, второму 9. Попросили у сестры спички. Оказалось, сбежали из дому. Мы их оставили у себя на ночь, позвонили в полицию. А через пару месяцев к нам поступила просьба из соцслужбы принять мальчика с попыткой суицида. Оказалось, младший из наших ребят. Когда он уезжал через несколько дней из центра, мы подарили ему новенький мяч. Он обрадовался, а перед выходом оставил его. Сказал: там он пропадет. Даже мяч не был в безопасности в тех условиях, в которых он жил. Не забыть эту детскую боль. Мы много лет потом принимали детей из этой семьи в монастыре, всего их семеро, покупали им одежду и обувь. К сожалению, недавно их родителей ограничили в правах

Сейчас реабилитационный центр без постоянного финансирования – кризис ударил и по жертвователям. Но, несмотря на это, удается найти небольшие средства для организации трудового лагеря для взрослых и несколько смен для деток с задержкой развития при участии московских специалистов.

Владыка Леонид в центре

Детей с нарушениями психоэмоционального развития центр принимает с 2012 года. По благословению архиепископа Владикавказского и Аланского Леонида, ежегодно устраивается летний лагерь для мам и детей. В эту смену приезжают друзья обители, московские психологи из центра «Мастерские психологической помощи детям».

– Монастырь берет на себя организацию жизни лагеря и духовную помощь, а психологи занимаются проведением специальных занятий и консультированием. В течение одного потока удается проконсультировать 40-45 семей. Еще мы каждый день лепим из глины. Это самое массовое занятие, которое привлекает абсолютно всех – и детей, и мам, и сотрудников центра, начиная с воспитателей и заканчивая охранниками. Наверное, потому, что это творчество имеет архиерейское благословение. Владыка Леонид даже подарил нашему кружку печь для обжига.

Заявки на участие в этом лагере начинают поступать задолго до лета. В общем-то, мы занимаемся этим в ответ на запрос семей. Для большинства родителей приезд в монастырь – это еще и личная потребность, желание получить ответы на свои вопросы, желание укрепиться в вере.

Трудовые лагеря по традиции проводятся в мае. Подростки и молодежь со всей Осетии приезжают потрудиться во славу Бога и в помощь сестрам.

Это не совсем трудники, каких монастырь принимает в течение года. В группах могут быть совсем нецерковные люди, даже нехристиане, но которые хотят потрудиться и узнать о православной вере. Группе дается конкретный фронт работы: мужчинам, например, чистка леса и берега монастырских озер от кустарника, бурелома. Девушки помогают подготовить центр и прилегающую территорию к последующему приему детей. Для многих потрудившихся это место становится родным и близким.

Росписи трапезной

Богоявленская обитель на Аланской земле чтит завет своих предков, принявших христианство от Византии раньше Руси, сохранить веру и свои традиции. Сегодня монастырь – еще и просветительский центр для всей Осетии. Монахини изучают прошлое православной Осетии и делятся своими знаниями и любовью к своей земле с прихожанами, паломниками и гостями. Матушки занимаются переводами богослужебных текстов на осетинский язык, а осетинские художники в память о христианской Алании щедро расписали стены храма и монастырской трапезной.